На предстоящую неделю “В основном ясно и солнечно, с туманами ранним утром”.

Мне хотелось заорать: “Заткнись уже!”, но я не видела в этом смысла.

Мой трехкомнатный офис находится на боковой улочке, которая занимает один короткий квартал в центре Санта Терезы, откуда можно дойти пешком до отделения полиции, здания суда и публичной библиотеки. Я снимаю центральное бунгало из трех, которые напоминают домики трех поросят. Прошло уже два года, и хотя место не шикарное, 350 долларов в месяц можно себе позволить.

Наружная комната служит приемной и библиотекой. У меня есть книжные полки, буфет и бэушный шкаф, в котором я храню канцелярские принадлежности. Там еще есть место для дополнительных стульев, на случай внезапного наплыва клиентов. Такого никогда не случалось, но я все равно приготовилась.

Во внутренней комнате стоит мой письменный стол, вращающееся кресло, два кресла для клиентов, шкафы для документов и разные офисные машины.

На полпути по коридору находится маленький совмещенный санузел, который я недавно выкрасила в глубокий шоколадный цвет, исходя из теории, что крошечное помещение все равно будет выглядеть крошечным, даже если его покрасить белым, так что можно, с таким же успехом, выбрать цвет, который вам нравится.

В конце этого самого короткого коридора была кухонька, с раковиной, маленьким холодильником, кофеваркой, кулером и дверью, которая выходила наружу.

Я приехала в 8.00 и ожидая пока сварится кофе, позвонила в офис по условно-досрочному освобождению округа Санта Тереза и попросила соединить меня с Присциллой Холлоуэй. С этим агентом я познакомилась, когда присматривала за бывшей мошенницей с очень богатым папашей, который хорошо мне платил за это.

Она взяла трубку.

— Холлоуэй.

— Здравствуйте, Присцилла. Это Кинси Миллоун. Я надеюсь, что вы помните меня..

— Подруга Рибы Лафферти.

— Правильно. У вас есть минутка?

— Только если быстро. Ко мне должен прийти клиент для ежемесячной головомойки, так что нужно привести себя в надлежащее настроение. Что я могу для вас сделать?

— Мне нужен номер телефона офиса США по условно-досрочному освобождению, округ Центральной Калифорнии. Я пытаюсь разыскать заключенного, который только что освободился после десятилетнего срока в Ломпоке.

— Какой-то определенный агент?

— Понятия не имею. Это то, что я надеюсь узнать.

— Подождите. У меня где-то был номер.

Она положила трубку на стол. Я слышала, как она открыла ящик и зашуршала бумагами.

Вскоре она вернулась и сказала:

— Офицера, с которым я в последний раз имела дело, зовут Деррик Спаннер, но это было три года назад, так что, кто знает, там ли он еще. Вот его прямая линия в Лос-Анджелесе.

Код региона 2-1-3…

Она продиктовала мне номер, а я старательно записала. Я поблагодарила Присциллу, но она уже отключилась, до того, как слова слетели с моего языка.

Я нажала на рычаг, а потом набрала номер. После трех гудков включился автоответчик.

Исходящее сообщение подтвердило, что я позвонила Деррику Спаннеру, так что я представилась, продиктовала свое имя и фамилию по буквам, а потом сказала:

— Я звоню из Санта Терезы, пытаясь найти досрочно освобожденного по имени Кристиан Саттерфилд. Я знаю, что его освободили из тюрьмы в Ломпоке несколько месяцев назад. Я не уверена, кто за него отвечает, но Крис — мой бывший сосед, и он оставил у меня кое-какие вещи. Я с тех пор переехала и буду очень благодарна, если вы сообщите ему мой новый телефон. Он может позвонить, когда у него будет возможность. Большое спасибо.

Я повторила свое имя и не подумав, выпалила телефон своего офиса. Через минуту я уже пожалела об этом.

Если информацию передадут Саттерфилду, он не будет иметь ни малейшего понятия, кто я такая, и если он позвонит по этому номеру, то первое, что услышит, “Бюро расследований Миллоун”. Это было плохо. Парню, только что из тюрьмы, идея любого расследования, частного или нет, должна внушать беспокойство. Он решит, что я что-то задумала, что я и делала.

Я положила трубку, подумала немного, потом подошла к шкафчику с документами, где выдвинула ящик и стала рыться в бумагах, пока не нашла инструкцию к автоответчику.

Разобравшись, как изменить исходящее сообщение, я записала один из общих ответов, который покрывает все грехи.

“По этому номеру сейчас никто не может ответить. Пожалуйста, оставьте ваше имя и телефон после гудка, и вам перезвонят, как только будет возможно.”

Когда это было сделано, я подумала: А что сейчас?

Хелли Бетанкур не платила мне за то, чтобы сидеть и ждать звонка. Она наняла меня для другого, а именно, чтобы найти ее сына-тюремную пташку. Кто знает, когда Деррик Спаннер соберется проверить свои сообщения, или передаст ли он мое имя и телефон Кристиану Саттерфилду? Даже если Саттерфилд получит послание, я не была уверена, что он позвонит. Должен быть другой путь, чтобы до него добраться.

Я открыла нижний ящик стола и вытащила телефонную книгу — этот почтенный источник информации, который так легко недооценить. Там было двенадцать Саттерфилдов, с адресами от Санта Терезы до Колгейта на севере и Монтебелло на юге. Некоторые были с телефонными номерами, но без адреса, что было бесполезно для моих целей.

Я отложила книгу в сторону и занялась другими делами. Подходило время заполнения налоговых деклараций, и мне нужно было привести в порядок свои бумаги, прежде чем передавать бухгалтеру.

Когда я приехала домой, было 5.15, и солнце уже близилось к закату. Был уже март, и дни становились длиннее, но похлада в воздухе говорила, что зима еще не готова сдаться весне. Я нашла парковочное место в половине квартала от дома и прошлась пешком, остановившись, чтобы вытащить почту из ящика. Прошла через скрипучую калитку, свернула направо, обогнула свою студию и вошла на задний двор. Газон Генри был коричневым, и половина кустов засохла.

На траве, позади вымощенного каменными плитками патио, стояла тачка и лежала лопата, но Генри нигде не было видно. Новым на сцене был недавно вскопанный пятиметровый полукруг, который окружал два фруктовых дерева на краю мертвого газона. Судя по пустым мешкам, Генри вывалил туда двадцать килограммов мульчи.

Еще я заметила шланг, свешивающийся из окна его ванной, и это меня остановило. Что это такое? Наверное, какая-то затея по водосбережению.

Я пожала плечами и пошла к своей двери, с ключами наготове. Входя, я заметила краем глаза, как промелькнуло что-то белое. Кот Генри, Эд, вылетел из кустов и успел пересечь двор, чтобы оказаться в квартире раньше меня. Он сам придумал эту игру, рассчитывая время, чтобы застать меня врасплох. Я неизбежно забывала проверить его местопребывание, прежде чем открыть дверь, и он всегда выигрывал. Иногда я даже не видела его в движении и обнаруживала только тогда, когда он заявлял о своей победе.

Он любил поговорить. Оказавшись внутри, он обычно останавливался, чтобы понюхать ковер, на случай, если мышка оставила ему пахучее любовное послание. Ни Генри, ни я не знали, что на нашей территории живут мыши, пока не появился Эд. Теперь он проводит регулярное патрулирование и оставляет останки грызунов на обоих наших ковриках, как доказательство своих исключительных охотничьих талантов.

Генри обзавелся котом шесть месяцев назад, когда его брат Вилльям привез его из Мичигана в Калифорнию. Их старшая сестра, Нелл, которой 31 декабря исполнится сто лет, подобрала бродячего кота. Вскоре после этого, она споткнулась о него, упала и сломала бедро. Вилльям и Рози полетели из Санта Терезы во Флинт, чтобы помогать ухаживать за ней. Когда другой брат, Льюис, пригрозил усыпить кота, Вилльям решил отвезти животное Генри, без предупреждения и его согласия. Это не был хороший план.

Генри был решительно против, пока не узнал от ветеринара, что Эд — японский бобтейл, редкая и древняя порода, известная своей интеллигентностью, разговорчивостью и любовью к человеческой компании. Генри быстро назвал кота Эдом, и теперь они были неразлучны, кроме тех случаев, когда кот приходил навестить меня.