Обычно меня раздражает, когда кто-нибудь ходит туда-сюда, но он был веселым и, кажется, знал свое дело. Вскоре появился слесарь и поменял замки на обеих дверях.

Гуллен проработал меньше часа, когда подошел ко мне и сказал:

— Приехала ваша подруга.

— Моя подруга?

Он показал на окно позади меня.

— Она подъехала несколько минут назад, и смотрела на переднюю дверь, так что я подумал, что она приехала за вами. Если хотите, могу сказать, что вы сейчас придете.

Я повернулась в кресле и выглянула в окно. Серебристо-серый седан стоял у тротуара, с женщиной за рулем. Я не узнавала машину. Она припарковалась с ближней стороны улицы, так что я не могла рассмотреть ее достаточно хорошо, чтобы определить, знаю ли я ее. Гуллен был прав насчет ее интереса. Она наклонилась вперед и рассматривала фасад бунгало. Все, что я видела, это длинные темные волосы. Эйприл?

Я еще немножко посидела и наконец встала.

— Пойду посморю, чего она хочет.

Я пошла по дорожке, и когда приблизилась к машине, женщина опустила стекло с пассажирской стороны. Я наклонилась и положила руки на открытое окно.

— Вы — Эйприл.

— Да, и я приехала извиниться за вчерашнее. Я понятия не имела, что мой папа позвонит в полицию.

Вблизи я видела, какое у нее было милое лицо: большие карие глаза, нерешительная улыбка. На носу и щеках была легкая россыпь веснушек. Ей пришлось отодвинуть сиденье назад, чтобы поместить свой живот.

— Это было неприятно, но ничего страшного. Хотите зайти?

— Ничего, если мы поговорим здесь? Я видела, что там работают, и предпочла бы уединение.

— Как вы узнали, где меня найти?

— Вы назвали свои имя и фамилию по телефону. Еще вы говорили, что вы — частный детектив, так что я нашла вас в желтых страницах. Я бы позвонила, но боялась, что вы не станете со мной разговаривать.

— Ваш отец знает, что вы здесь?

Она засмеялась.

— Надеюсь, что нет. Вам удобно сейчас разговаривать? Я не хочу мешать, если вы заняты.

— Все нормально. Дайте мне минутку, и я принесу почтовый пакет.

— Спасибо. Я буду очень благодарна.

Я вернулсь в офис. Техник был где-то в задней части бунгало, весело насвистывая за работой. Я отогнула ковер, набрала комбинацию на сейфе и открыла его. Достала пакет и закрыла сейф.

Когда я подошла к машине во второй раз, Эйприл открыла пассажирскую дверцу, что позволило мне сесть в машину. До того, как я отдала ей пакет, она подняла руку.

— Дайте мне сказать сначала. Я не должна была звонить отцу. Он очень чувствителен, когда дело касается моей матери. Мне правда, очень жаль.

— Вы имели право быть подозрительной. Мы все слышали о таких случаях мошенничества. Правда, обычно не через двадцать восемь лет.

Она засмеялась.

— Я не могу поверить, что он позвонил 911. Это абсурд.

Я видела, что она собирается продолжать извинения, поэтому сказала:

— Теперь, когда мы признали проблему, давайте не будем больше обмениваться извинениями. Мир. Все прощено.

Я протянула пакет, который она взяла.

Эйприл рассмотрела почерк и провела пальцем по штемпелю.

— Где он был все это время?

Я быстро объяснила задержку на двадцать восемь лет.

— Это обратный адрес ее подруги Клары. Она отправила посылку по просьбе вашей мамы.

— Это почерк моей мамы или ее?

— Я думаю, вашей мамы. Я не догадалась спросить.

— И отец Ксавьер был ее священником?

— Он до сих пор в церкви святой Елизаветы. Я разговаривала с ним в субботу. Вас растили католичкой?

— Нет, но Билла растили, и мы собираемся растить нашего ребенка католиком.

Она прижала пакет к груди.

— Он теплый. Вам не кажется, что он теплый?

Я приложила руку к поверхности.

— Не особенно.

Поскольку было ясно, что она не готова исследовать содержимое, я решила сменить тему.

— Когда ваш срок?

— Через месяц. Двадцать девятого апреля.

— Вы знаете пол?

Она улыбнулась и помотала головой.

— Мы хотим, чтобы это был сюрприз. Билл говорит, что большинство сюрпризов в жизни не такие приятные.

— Как его практика?

— Прекрасно. Дела идут хорошо.

Мы больше смотрели в окно, чем друг на друга. В прошлом у меня были такие разговоры.

Размер машины создает интимную обстановку, которой вы иначе бы не добились.

— Вы не хотите открыть это?

Эйприл опустила взгляд.

— Мне страшно. Вдруг я найду что-то, что разобьет мне сердце?

— Нет причин предполагать худшее.

— Вы знаете, что там?

— Да. Пакет не был запечатан, так что я подумала, что можно заглянуть.

— Расскажите мне. Чтобы я была готова. Потом я посмотрю.

— Она хотела, чтобы у вас была Библия, которую ей подарили на конфирмацию. Там еще четки и открытка на День матери, котрую вы сделали для нее.

— Я сделала для нее открытку?

— С отпечатком вашей ладони. Вам должно было быть три года. У вас день рождения в апреле, да?

— Двенадцатого.

— Она вложила открытку на ваше четырехлетие.

Она снова посмотрела на почтовый штамп.

— Вы говорите, что в конце марта, когда она собрала посылку, она уже знала, что собирается сделать?

Я немного подумала, прежде чем ответить. Это была опасная территория. Я не была убеждена, что Ленор совершила самоубийство, но не собиралась сидеть здесь и утверждать, что ее отец убил ее мать, или довел ее до самоубийства.

— Это может быть что-то вроде составления завещания. Вы делаете это для тех, кого любите. Это не значит, что вы собрались скоро умереть.

Она обдумала идею.

— Вы не думаете, что она отдала вещи потому что знала, что они ей больше не понадобятся?

— Я не была знакома с вашей матерью, поэтому не могу ответить. Ясно, что она любила вас.

— Вы правда так думаете?

— Не сомневаюсь.

— Почему она не попросила о помощи?

— Она просила, но я не думаю, что кто-нибудь понимал, насколько серьезно ее положение.

Люди волновались, но не были напуганы, если вы видите разницу.

— Какие люди?

— Отец Ксавьер. И Клара Дойл.

— Вы говорили с ними?

— Да, пару дней назад. Клара отправила пакет, и отец Ксавьер хранил его, думая, что однажды вы свяжетесь с ним и он передаст его. Пакет оказался в кладовке, и я думаю, о нем забыли.

— Почему мама использовала адрес Клары, а не свой?

Я ступала на опасную почву и отвечала с осторожностью.

— Я думаю, она волновалась, что пакет вернут к отправителю. Иногда на почте так делают, по непонятным причинам. Она не хотела, чтобы он снова оказался в доме.

— Почему?

Эйприл была хуже, чем трехлетний ребенок. Что я должна была отвечать? Мне хотелось стукнуться головой о приборную панель, но удалось удержаться. Я понимала ее любопытство. Были вещи насчет моих родителей, которых я никогда не знала, и чертовски мало осталось людей, чтобы спросить.

— Возможно потому, что ваш отец не был католиком, и она не хотела, чтобы он знал, что она передает вам вещи религиозного назначения. Это просто догадка.

— Так вы говорите, что она это сделала за его спиной?

— Можно взглянуть на это и так.

— Это непохоже на любящие отношения.

— Мне тоже так кажется, но браки бывают всех форм и размеров. Некоторые работают, некоторые — нет.

— Как это попало к вам?

— Это длинная история и не настолько важная.

— Важная для меня.

Мне не хотелось рассказывать об этом, но уклонение от объяснений только вызовет больше вопросов.

— Я нашла пакет, когда разбирала личные вещи моего друга, который умер. У него была коробка со старыми документами, котрые нужно было уничножить много лет назад. Я проверяла, не осталось ли там чего-нибудь важного, прежде чем выбрость содержимое.

— Ваш друг знал мою мать?

В отчаяньи, я сказала:

— Честно, Эйприл, я не была готова ко всем этим вопросам. Я собиралась отдать вам пакет, чтобы вы делали с ним, что хотите.

— Извините. Я не хотела ставить вас в затруднительное положение.